Церковь в Кондопоге против Нотр-Дама: Не пора ли любить родные пепелища?

Уже спустя 48 часов после пожара в соборе Парижской Богоматери власти Франции объявили, что у них есть миллиард евро и конкретный план, который позволит восстановить храм в рекордные пять лет — к открытию Олимпиады-2024 в Париже. Некоторые скептики полагают, что провести реконструкцию такого объема в столь короткий срок невозможно. Однако мировые прецеденты показывают, что всё вполне реально.

Так, например, в 2006 году в финском Порвоо загорелся кафедральный лютеранский собор XV века. Во время пожара, как и в случае с Нотр-Дамом, обрушилась внешняя конструкция кровли, однако пожарным удалось спасти потолочные перекрытия и внутреннее убранство храма. Уже в 2008 году собор вновь открылся после реставрации.

А в 2009 году в ирландском Лонгфорде полностью сгорел собор Святого Мэла середины XIX века. Пожар начался из-за старой печи отопления. От здания остались только внешние стены — но всего за пять лет храм был полностью восстановлен.

Разница между Парижем и Кондопогой - в 10 000 раз

В России XIX века Александр Пушкин писал про "дивно близкое чувство", которое даёт сердцу пищу, — любовь к родному пепелищу. Но в России XXI века с материальным выражением этой любви стало немного сложнее.

Сразу после того как в Париже отчитались о первом миллиарде евро от меценатов, российские СМИ подсчитали, сколько было собрано на восстановление сгоревшей в 2018 году уникальной деревянной церкви в Кондопоге.

Успенская церковь в карельском райцентре являлась одним из главных памятников деревянного зодчества в стране. Официально она принадлежала государству — в ней размещался краеведческий музей, однако и верующие имели к храму свободный доступ.

Считается, что деревянный храм, построенный в 1774 году, поджёг 15-летний сатанист. От здания осталось всего 5%. Трагедия объединила православную общественность, волонтёров, профессиональных реставраторов. Однако за год на реконструкцию храма удалось собрать в 10 000 раз меньше, чем за два дня на собор Парижской Богоматери. А государство, как утверждают либеральные СМИ, вовсе не участвовало ни в работах, ни в их финансировании.

Средства на восстановление Успенской церкви собирает карельский фонд "Северный духовный путь" местного предпринимателя Александра Лысенковского. На счёт поступило всего 6,4 млн рублей, самые крупные пожертвования сделали Фонд Ахмата Кадырова, Валаамский монастырь и глава Карелии Артур Парфенчиков. Всего же, по мнению чиновников разного уровня, на реставрацию потребуется от 80 до 250 млн рублей.

Дело тормозят "дела реставраторов"

На реставрацию ещё одного уникального памятника - Новодевичьего монастыря в Москве государство выделило почти 2 млрд рублей (28 млн евро). Работы продолжаются не первый год, в 2015 году неосторожность строителей уже привела к пожару на колокольне. Однако до завершения работ ещё очень далеко, а уголовное дело "реставраторов" из Минкультуры РФ, одним из фигурантов которого стал заместитель министра, заставляет усомниться в том, что обозначенный правительством срок — к 2022 году — будет выдержан.

На нелёгком пути реставрации храмов-памятников опасности подстерегают не только нечистых на руку чиновников, но и прекраснодушных энтузиастов. Процедура согласования работ по восстановлению имеющих историческую или культурную ценность церквей настолько забюрократизирована, что любой шаг может привести к проблемам.

Что, например, произошло в Иркутске, когда государство передало епархии Харлампиевский Михайло-Архангельский храм, в котором венчался Александр Колчак. Настоятель, ужаснувшись трещинам в стенах, сквозь которые свободно проходил человек, рьяно взялся за восстановление, провёл сейсмозащитные работы. А сразу после того как землетрясение произошло — и показало, каким своевременным было вмешательство, — к священнику пришли "откуда следует", и началось долгое и муторное уголовное разбирательство.

Время восстанавливать храмы

В России есть множество старинных уникальных и красивейших храмов, которые на глазах разрушаются. Зачастую это происходит в умирающих или уже заброшенных деревнях, где община верующих не в состоянии содержать даже молельный дом с приписным священником, не то что вкладываться в масштабную реставрацию. И понятно, что без вмешательства государства эти храмы будут безвозвратно утрачены.

Трагедия Нотр-Дама внятно говорит о том, что и в России пора честно и прямо сказать себе — нужны ли стране храмы-памятники? И если да, то не пора ли запускать масштабную, но при этом прозрачную и доступную программу по их восстановлению, в которой могли бы — и захотели бы — поучаствовать и модные бренды, и деревенские старухи.