Иван Охлобыстин: «Пока я играю в кино - я запрещен к служению»
В этом выпуске программы телезрители с первого вопроса набросились на ведущего, упрекая его в том, что Иван Охлобыстин чуть ли не обманывает мирян, продолжая называться священнослужителем. Так же актеру и сценаристу пришлось отбиваться от прямолинейных вопросов про секс в сериале "Интерны". Охлобыстин привел любопытные факты об отборе русских фильмов на европейский фестиваль в Каннах: почему-то европейцы специально отбирают среди наших картин только чернуху. Но не только про кино говорил Иван со зрителями. Получился серьезный разговор и об отечественном автопроме, о новых российских элитах. И, как всегда - о любви. Веришь - значит, любишь! - главный девиз семейного счастья Охлобыстиных.
Наталья, Санкт-Петербург: Иван, вам не стыдно продолжать называть себя священнослужителем, когда служить вам запретил Святейший Патриарх Кирилл. С какой целью вы продолжаете обманывать мирян?
Иван Охлобыстин: Наталья, вы - прекрасны! Вообще, не стыдно, честно говоря. Во-первых, не запретил Святейший Патриарх. Это я написал на Святейшего Патриарха просьбу после фильма «Царь». Потому что было много критики. Я там играл анти-юродивого. А я человек профессиональный, нас учили делать то, в первую очередь, что хочет режиссер. Нельзя реализовать себя вне замысла режиссера. Режиссер - царь и бог в кино. Поэтому когда режиссер меня попросил сделать мерзейшего чувака, который накручивает постоянно Ивана Грозного, и без того чуть-чуть не в себе к тому времени находящегося. На эти всякие безумия, что «я бог, я царь». И он его постоянно подогревает, подогревает. Подогрел до такой степени, что надоел до смерти самому Ивану Грозному. И тот его сжег. Я честно выполнил свои обязательства актерские. Но получилось так: тогда развивались социальные сети, и началось много критики. Кому-то я мог ответить, кому-то не мог. Потом, могло же набраться критическое количество и могла создаться иллюзия общественного мнения. Я мог вообще сан потерять, честно говоря. А мне этого очень не хотелось, потому что церковь мне нравится. Я отношусь к ней не формально, по человечески. 20 с лишним лет, как с супругой я со своей поженился, так мы в церкви и находимся. В субботу, воскресенье, праздники - всегда там нас окружают такие семьи, которые разрослись на наших глазах. Те детки, которых я кормил в алтаре конфетами. Им было по 9-10 лет - уже взрослые бородачи. И такие уже дамы, у них свои детки уже. Это все больше семья для меня, нежели формальное обязательство. Поэтому я трепетно к этому отношусь. И очень не хотелось бы терять возможность, даст Бог в будущем, все-таки вернуться к служению. Но тогда накопилось такое количество негативных отзывов. Открыло человечество соцсети: анонимность, у нас не любят хвалить. У нас любят критиковать, причем, на пустом месте. Я решил под удар не становиться. Написал патриарху письмо, где объяснил ситуацию. Потом мы с ним встретились. Он очень адекватный человек. Он решил, что - да, это разумно. И пока я играю в кино, я запрещен к служению. То есть, по моей же просьбе, пока я не закончу с кино. Скорее всего, это правильно. Так что я никого не обманываю. Вообще не в моих правилах кого-либо обманывать.
Иван, Москва: Почему вы будучи православным человеком, стали сниматься в сериале «Интерны», где в большом количестве демонстрируются добрачные распутные отношения, и вообще полно разврата. Как вы сами относитесь к сексу до брака?
Мне 52 года, я уже не помню, как я отношусь к сексу до брака, честно говоря. А что касается православного человека, я не пытаюсь себя оправдать, но отчитываться я должен только перед Богом. Все-таки, по сравнению с остальным телевизионным контентом «Интерны» - относительно целомудренный сериал. И он относительно добрый. Мы боролись, как могли. И если где-то сценаристы уводили нас в область слизистых - мы ругались, мы говорили, что не надо. Чтобы не было так, что ушел человек, отвлекся от телевизора, ребенка оставил, пришел - а там совокупляется взрослая пара. Очень это нехорошо. На нас ругались, с нами конфликтовали. Вот как могли, ограничивали. Но где-то, видимо, это прорывалось. Не в моих сценах, ну, может, и в моих где-то. Я не знаю, вспомнить не могу. Но я помню, что мы всегда с этим боролись. Греха я в этом не вижу. Мне кажется, это очень натянутая претензия.
Владимир, Астрахань: Как вы относитесь к нынешним представителям так называемой элиты, которая публикует в журналах типа «Татлер» интервью на тему «как уволить обслугу». Как вы вообще относитесь к такому делению людей на обслугу и новых господ?
Я с отвращением к этому отношусь. Человечество давно преодолело этот период общественных отношений, так же как кастовую систему. Что же касается элиты, ни для кого не секрет, что именно она сейчас, предавшая свой народ - является основной препоной для нашей эволюции. Для эволюции нашего общества далее. Так что, я отношусь с отвращением. Мы все одинаковые, вне зависимости от того, какой мы занимаем социальный уровень, на каком интеллектуальном уровне находимся, айкью вот эти все. Мы просто - существа, мы - «аз есмь». И рядом со мной такой же человек. Я должен, в первую очередь, уважать не внешнее, а внутреннее. По православным представлениям о реальности, в каждом человеке, в идеале, мы должны видеть Христа. И только таким образом мы можем принять Христа в себя. Он не приходит абстрактно, он приходит через каждого из нас. За редким исключением, каждый из нас достоин отдельного описания книги, поэмы. Подразумевается, что каждый человек прекрасен, потому что каждый человек - есть Образ Божий. Иначе к этому относиться нельзя.
Как вы относитесь к современному искусству и к тому, что за него выдают. Какие выставки посещаете?
Нас во ВГИКе учили, что есть искусство, а что - подделка под оное. Можно, конечно, прибить тестикулы к Красной площади, или к чему там Павленский прибивает. Можно кошку извалять в краске и повалять по холсту. Все это прикольно. Но это не имеет никакого отношения к искусству. Акционизм, то что делает Павленский, отрезая у себя части тела, насилуя сам себя, прибивая. Я не думаю, что акционизм - это искусство. В том виде, в каком он сейчас представлен. Искусство - оно, в России тем паче, выполняет функцию осмысления окружающего пространства, отношения человека к вечности, отношения к окружающим людям. Какие-то выставки я посещаю, выступления каких-то коллективов, артистов. Не только Гарик Сукачев, это и Малый зал Консерватории, и на Белорусской на орган продолжаем ходить. Мы любим органную музыку, я уж не знаю откуда, видимо где-то какая-то кровь проявлена. Либо польская, либо - индейцы. Я согласен и на тех и других, и те и другие - очень почтенно. Орган - это прекрасно. Я отношусь к современному искусству очень положительно. Но не все из того, что нам представляют как искусство, таковым является. Если брать кино, то многое - это подделка, вынужденная подделка. На 500 - 600 режиссеров и художников выделяется копеечное дело, которое разворовывается на уровне сначала генеральных исполнительных продюсеров, потом по мелким инстанциям. Надо как-то это преодолеть, но никак не преодолевается. И естественно, у режиссера возникает вопрос, а как я реализуюсь? И одна из таких лазеек: надо снять кино про участкового милиционера, который изнасиловал другого участкового милиционера. Потом убил его и съел. Потом к нему пришел в гости пьяный поп, они выжрали водки и п...ст должен еще прийти. А желательно - совместить. После этого озвучить мрачными звуками, технически несовершенными, и отправить в Канны. У европейцев будет абсолютное сочетание, как они и думали: вот это - русское кино! Вот как они живут! Мы сидим с человеком, который подбирает фильмы на кинофестиваль в Каннах, французом. 15 лет живет, проказник, в России, уезжать не хочет, не выгонишь. И смотрим: первая картина - чернуха, вторая картина - чернуха. Я говорю, Жиль, ты ведь понимаешь, что мы не так живем, что мы - не такие люди? Мы чудные, да. Мы со своими пирогами. У нас свои представления о красоте. Но вот так чтобы убил, изнасиловал и съел - ну, нету. У нас зло есть, так же, как и во всем мире. Но не так. А он говорит: ты понимаешь, я не могу отобрать другой фильм в Канны, потому что меня уволят. И я буду вынужден от вас уехать, денег то не будет. Нет ничего объективного. Все - субъективно. И его позиция понятна. Он говорит: именно так вас видят европейцы, они не хотят вас видеть по-другому. И не следует забывать, что ваше кино все время представлено после этнического кино. Вот - вьетнамцы, всех умиляет, что они говорит умеют. За это им приз дают. И папуасы: африканское кино. А там на мобильный телефон слонятку сняли. И всех восхищает, что они могут пользоваться мобильным телефоном. Тоже приз дали. А потом — вы идете (русские) со своей чернухой. Режиссер снимает всю эту пакость, предоставляет на фестиваль, становится номинантом. А если еще и приз получает - он возвращается сюда, и совершенно неожиданно на первом канале, или на втором ему дают на 12 серий постановку более менее адекватного сериала. С выручки от которого он покупает себе подержанную иномарку, женится на давно любимой женщине, жилплощадь свою улучшает. Вот такой странный путь к успеху. Для того, чтобы прийти к успеху на данном этапе в кинематографе, нужно по спинам, по головам, отдавливая уши наступая каблуком на нос соседу и собрату, изгаживая все вокруг, чтобы тебя похвалили наверху. Вот такой сюрреализм.
Вопросы Ивану Охлобыстину можно отправить на его личную почту:
IvanOkhlobystin@Tsargrad.TV
Или на альтернативный адрес:
IO@Tsargrad.TV
Всё самое интересное читайте тут:
Дзен — https://vk.cc/ctdyTd
Подписывайтесь, чтобы знать больше:
ВКонтакте — https://vk.cc/csYd1s
Одноклассники — https://vk.cc/csYd5L
Telegram — https://vk.cc/csYdsn
